уж наступил, да...

[strogaya_anna]

Классическая красота Петербурга ржавеет, и эта ржавь каждое утро натекает под деревья лужицами, становятся виднее дома, обостряется рисунок их фасадов, словно истонченные лица стариков – они выходят навстречу, голые и трудно прожившие свою жизнь. Но еще живы. Поживее многих и нас с вами.
Я пишу цикл рассказов о старухах – так вышло, он сам сложился, этот цикл. О петербургских старухах, старухах-фриках и учительницах математики с прямой спиной, о толстых, со слоновьими ногами продавщицах кваса и молока в переносных ларечках, о старухах, проживших всю жизнь (и проживущих всю смерть) с видом на мрачный закат над Невой, про старух, находящих в урнах сокровища и потерявших когда-то в Летнем саду невинность…
И проих детей и растаявших в перспективе аллей мужьях и прочих мужчинах.
Такая вот осень.
То, что осень перешла из своей карнавально-бабьей золотой и прозрачной фазы в период мрачноватый (но все равно мне милый), я поняла по тому, как снова нынче заныла, заболела не беспокоившая с мая спина. Когда снова пришла эта боль (внезапно, как та родственница из анекдота, что без телеграммы приезжает из Одессы, с чемоданами улыбается на пороге и тут же говорит, что спать она ложится в восемь. А чай пьет с шоколадкой (Леночка. Это не про тебя! Это из анекдотца!). я поняла, что начинается сумрачное небо, и того гляди посыплет и навалит снега.
А еще заныло колено (давняя травма, да), как у старой чертовки, что в юности так чудила, так чудила…И давление то падает, то взмывает вверх, и поэтому я хожу как во сне, едва приоткрыв глаза, опустив тяжелые веки, что впрочем, мне несказанно идет и сообщает лицу томность и загадочность.
Так что о ком мне писать, как не о старухах, их жилищах с мотками шерсти, писком мышей под старым паркетом, тяжелыми перекосившимися рамами, гулкими, как храмы, парадными, черными дворами-колодцами, чаем из блюдца, тусклыми перстнями и клоцающими в рассохшихся, не спленными в блокаду шкафах, скелетами и скелетиками…

Comments

[quod-sciam.livejournal.com]

У бабушки моего самого любимого друга, нежного умницы, мальчика в самом стиле модерн, говорившего про себя тихо и твёрдо: "Ленинградец я", - были соседки в коммуналке. Странная обитель, сплошь старухи: фронтовая медсестра с гладкой лаковой сединой и беломориной в точных пальцах, рокочущая глуховатая дама, занимавшая до пенсии какой-то профсоюзный пост, сухая блокадница в белых носках и панамке, совершенно безумная, но с девичьим бумажным лицом, театральная эльфиня-костюмерша, шившая на дому, булавки в воротнике и мелок в медном патрончике на шее ... что-то они мне так вспомнились все.

[strogaya-anna.livejournal.com]

да-да. вот такие старухи, я таких знала и знаю, и вот про них сочиняю, странные и немного жуткие истории