Пока не заснут все младенцы...
May. 30th, 2011 10:00 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
strogaya_annaКогда мой сын был маленьким кудрявым ангелом, я перед сном ему часто рассказывала сказки (читала, конечно, тоже, но и рассказывала)
Был, помню, цикл, который нравился не только сыну, но и мне, и даже мужу - про то, что когда на Санкт-Петербург спускается ночь, в городе начинается интересная жизнь.
Суровые брутальные атланты, что держат на мощных плечах балконы дворца Белосельских-Белозерских отправляются поболтать с девчонками – кариатидами, что стоят наверху бывшей гостиницы «Москва» на углу Невского и Владимирского (теперь там другая гостиница – «Рэдиссон сас», а внизу когда-то был легендарный «Сайгон»), и они сидят там наверху, свесив ноги с балкона, а кавалеры- атланты так и норовят забраться под тунику. Возможно, им по старой памяти даже варят маленький двойной.
Я рассказывала ему, что когда наконец начинается ночь, белогривые мраморные львы, что стоят у дома Лобанова-Ростовского, властно положив лапы на шары (один из них, как вы помните, был оседлан бедным Евгением во время наводнения), спрыгивают с пьедесталов, несутся, гоня свои шары-мячи, на газон у Медного Всадника, и туда же прибегают их старые друзья - медные львы, днем стоящие на пристани Дворцовой набережной, у Дворцового моста – и они играют, играют в мячи, гоняются за кисточками хвостов, от Невы до Исаакия, от Сената до Адмиралтейства.
И царь Петр, сняв венок, раскуривает свою голландскую трубку и хохочет, глядя на игры этих хищников, словно они котята, а не львы.
Конь же его, устав попирать змею, вольно пасется рядом, отгоняя хвостом звездный свет.
Я рассказывала засыпающему Егору про то, как тонко и грустно ржут лошадиные головы Мраморного дворца, им, беднягам, никуда не убежать, совсем безногим. Про опасные ристалища, которые устраивают четыре юноши с Аничкого моста, гоняя по Невскому, и вечно соревнуются с братьями-диоскурами , что стоят у Манежа, про дельфина с Адмиралтейства, пускающего струи воды (зимой они замерзали мгновенно, с хрустальным звоном рушась на землю.
Я помню истории несчастной любви – там, в Летнем саду, в сумрачной зелени аллей вечно мелькали белые мраморные тела богинь и богов, они носились там между деревьями, запертые на своем острове, от Шарлеманя до Фельтена, и то и дело слышались то поцелуи, то смех, то слезы…
Я сочиняла истории про кафе, которые открывались только ночью – где-то в Коломне, и туда собирались ожившие статуи с крыши Эрмитажа, кариатиды и атланты с доходных дворцов и домов, и они там болтали, шутили, флиртовали и рассказывали исторические анекдоты.
А два конных памятника Петру Первому – работы Фальконе и Растрелли – инспектировали ночной город, пугая поздних прохожих громким цокотом копыт и тяжелым дыханием…
Говорила сыну, что пока последний маленький ребенок не закроет свои глазки и не заснет сладко-сладко под теплым одеялком, памятники не могут сдвинутся с места, и они очень ждут, когда все дети Петербурга заснут, и они смогут наконец-то размять ноги и отдохнуть от своей дневной вахты.
И он старался заснуть поскорее, плотно зажмуривал глаза, чтобы город зажил своей ночной волшебной жизнью.
Я ужасно жалею сейчас, что я не записала тогда эти истории – некоторые правда были хороши, могла бы получиться милая детская книжка, смешная, кстати, и немножко страшная.
И даже познавательная.
Но, возможно, немного неприличная…
Был, помню, цикл, который нравился не только сыну, но и мне, и даже мужу - про то, что когда на Санкт-Петербург спускается ночь, в городе начинается интересная жизнь.
Суровые брутальные атланты, что держат на мощных плечах балконы дворца Белосельских-Белозерских отправляются поболтать с девчонками – кариатидами, что стоят наверху бывшей гостиницы «Москва» на углу Невского и Владимирского (теперь там другая гостиница – «Рэдиссон сас», а внизу когда-то был легендарный «Сайгон»), и они сидят там наверху, свесив ноги с балкона, а кавалеры- атланты так и норовят забраться под тунику. Возможно, им по старой памяти даже варят маленький двойной.
Я рассказывала ему, что когда наконец начинается ночь, белогривые мраморные львы, что стоят у дома Лобанова-Ростовского, властно положив лапы на шары (один из них, как вы помните, был оседлан бедным Евгением во время наводнения), спрыгивают с пьедесталов, несутся, гоня свои шары-мячи, на газон у Медного Всадника, и туда же прибегают их старые друзья - медные львы, днем стоящие на пристани Дворцовой набережной, у Дворцового моста – и они играют, играют в мячи, гоняются за кисточками хвостов, от Невы до Исаакия, от Сената до Адмиралтейства.
И царь Петр, сняв венок, раскуривает свою голландскую трубку и хохочет, глядя на игры этих хищников, словно они котята, а не львы.
Конь же его, устав попирать змею, вольно пасется рядом, отгоняя хвостом звездный свет.
Я рассказывала засыпающему Егору про то, как тонко и грустно ржут лошадиные головы Мраморного дворца, им, беднягам, никуда не убежать, совсем безногим. Про опасные ристалища, которые устраивают четыре юноши с Аничкого моста, гоняя по Невскому, и вечно соревнуются с братьями-диоскурами , что стоят у Манежа, про дельфина с Адмиралтейства, пускающего струи воды (зимой они замерзали мгновенно, с хрустальным звоном рушась на землю.
Я помню истории несчастной любви – там, в Летнем саду, в сумрачной зелени аллей вечно мелькали белые мраморные тела богинь и богов, они носились там между деревьями, запертые на своем острове, от Шарлеманя до Фельтена, и то и дело слышались то поцелуи, то смех, то слезы…
Я сочиняла истории про кафе, которые открывались только ночью – где-то в Коломне, и туда собирались ожившие статуи с крыши Эрмитажа, кариатиды и атланты с доходных дворцов и домов, и они там болтали, шутили, флиртовали и рассказывали исторические анекдоты.
А два конных памятника Петру Первому – работы Фальконе и Растрелли – инспектировали ночной город, пугая поздних прохожих громким цокотом копыт и тяжелым дыханием…
Говорила сыну, что пока последний маленький ребенок не закроет свои глазки и не заснет сладко-сладко под теплым одеялком, памятники не могут сдвинутся с места, и они очень ждут, когда все дети Петербурга заснут, и они смогут наконец-то размять ноги и отдохнуть от своей дневной вахты.
И он старался заснуть поскорее, плотно зажмуривал глаза, чтобы город зажил своей ночной волшебной жизнью.
Я ужасно жалею сейчас, что я не записала тогда эти истории – некоторые правда были хороши, могла бы получиться милая детская книжка, смешная, кстати, и немножко страшная.
И даже познавательная.
Но, возможно, немного неприличная…
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2011-05-30 09:50 pm (UTC)"Ватсон, а давайте его поймаем?"
в смысле - не собираетесь ли Вы женить выросшего мальчика, чтобы продолжить славную традицию в новой роли?.. )
(совсем личные оставим для писем)
no subject
Date: 2011-05-31 06:05 am (UTC)да, конечно, когда-нибудь хочу внуков
но и сказки уже будут не юной мамы, а бабушкины - это другая история )
no subject
Date: 2011-05-31 03:18 pm (UTC)Но, конечно, Вы правы. ) Было, прошло.
И всё равно - у Вас впереди много интересного.. )
no subject
Date: 2011-05-31 03:18 pm (UTC)