strogaya_anna

Мой город пленен – с одной стороны – море , с другой – Россия, он в плотном кольце, из которого – не вырваться, и приходится жить в этих строгих пределах, корчась от мук невозможности роста.
И еще он скован жестким каноном, кабальным договором, с самого начала – являть собой образец – всего.
Он несколько игрушечен (как бывают странные и страшные игрушки Гофмана), он графичен – а как иначе – чертеж – его основа, четкий план, а не как-бог-на-душу-положит рост. Эта игрушечность, не наивная, а хитрая (игрушка с скекретом, сложный механизм внутри) – вводит в заблуждение многих гостей, которые видят только открытку с надписью «Привет из Санкт-Петербурга» - там белые ночи, плывущий в светлом небе кораблик, разведенный Дворцовый мост – и львы, как котята играющие в большие мраморные, бронзовые, гипсовые мячи.
Они не видят худых обветренных скул домов, выщербленных дворов, жесткого остова, из последних сил держащегося над холодной топью – и хорошо, что не видят. Потому что лик города, оставленного и отставленного от имперской власти и гордыни – страшен.
В этом и притягательность его - сквозь веселые русского барокко нарядные дворцы, классически-безупречные храмы, математически-высчитанные площади проступает скелет.
Он проступает и становится все явственнее каждый раз, когда кто-то кличет его Питером или даже Петербургом, отрицая приставку Санкт. С каждым отрицанием покровительство Святого Петра становится меньше.
А когда отрицают святое имя – наступает богоотставленность – зарастают бурьяном площади, рушатся крыши и колонны, проседают проспекты, истлевают сваи мостов, и из- под штукатурки вылезает кирпич, стаи бродячих собак бродят по улицам, на крестах сидят вороны, а люди чувствуют тревогу и теряют лицо – начинают мочиться у главных памятников, женщины отдаются незнакомцам на углах, а мужчины вспарывают себе брюхо, хохоча.
Потому что город, отказывающийся от своих святынь и теряющий память, отступающий от своих правил, обречен на разруху и прозябание, тлен и упадок.
Сила города велика, поэтому умирание может быть долгим – но за сто лет вполне можно управиться.
И даже если каменные дома еще стоят, а мосты еще висят, и кораблик на шпиле еще плывет – но в душах горожан уже пышно растет бурьян, такой высокий и сочный, что гостям города уже и не понять, чем таким эти люди когда-то гордились.