(no subject)

[strogaya_anna]

Традиция ритуальных убийств, человеческих жертвоприношений , как многие кровавые ритуалы, вырождается в мантру – я этого достоин, достойна, я у себя одна, мне это не нужно, я не хочу нести этот крест, мне будет легче без этого, я должен идти дальше...
И мы так хорошо научились сбрасывать балласт, избавляться от ненужного, менять кожу, масть, вырываться из гнезда, успокаивая свою совесть, которая задавленно попискивает романтическое и бестолковое – что мы в ответе за тех, кого…
И вы, и я - мы это умеем, почти все, кроме редких слабых (или напротив – сильных? ) душ, что не сбрасывают со священной скалы трупы своих разлюбленных возлюбленных, что не закалывают их ритуальным ножом, проворачивая в ране лезвие, что не отворачиваются от надоевших друзей, что не уходят, отвернувшись, от разочаровавшей жизни. Есть те, кто обрастает и своими , и чужими, прибивающимися ежегодно, потерянными существами, как блудными кошками и собаками – и из последних (они всегда последние, и всегда появляются вновь, как вода в колодце) сил отдают им себя, свое время, слово, тепло, или просто рюмку водки.
А мы овладели искусством расставаний, принося в жертву будущей своей легкой жизни тех, кого разлюбили. Сжигаем все эти ненужные уже теперь слова и воспоминания, как лягушачью кожу, что кукожится в огне нашего равнодушия, и уходим, лишая возможности все повторить и исправить.
Это честно, это честно – так ведь, жестокость всегда честна. Честнее любви и снисхождения, она отрезвляет и ставит точку.
Но нам никогда, никогда не хочется быть балластом, который сбрасывают, принося в жертву будущему.
К себе мы всегда хотим снисхождения, милосердного терпения, всегда, мы не верим, что мы можем быть не только палачами, трезвыми расчетливыми управляющими собственного счастья, но и жертвенным агнцем, нам не верится, что с нами можно вот так – взвешенно выбрать среди всего стада – то ли за шелковистое идеальное руно. То ли напротив – за порок - неудачное пятно на боку или отсутствия потомства.
Нам кажется, что мы так сложны и глубоки, что оценивать нас по таким признакам – верх глупости, забывая. Что мы ведь тоже так - рациональны в своем выборе. И тоже отбираем по двум-трем странным признакам – что на любовь, что на ненависть.
Это жестоко, плачем мы, когда нас.
Так не хочется на костер, так сжимается сердце. Когда кто-то вдруг говорит равнодушно – я достоин /достойна лучшего, большего – и отворачивается куда –то туда, от твоих ищущих глаз, от твоего мира, от твоего тепла, говорит таким спокойным усталым тоном (даже скорбным – ему нелегко далось это решение, он даже не спал несколько ночей, но потом все взвесил и решил…) – и хоп – вонзает тебе отработанным ударом (он репетировал, явно, говоря себе, что это нужно сделать – пару минут неприятно. А потом облегчение) в грудь ритуальный бронзовый нож, с зазубренным лезвием.
Никакого снисхождения.
И уходит, жестокий друид, по дороге своего мира.
А ты остаешься и шепчешь бледными губами – как же так, как же так…
Разве я этого достоин, разве я дал повод, разве я не старался…
Как же так.
Но у него же тоже есть право принести человеческую жертву ради своего обновления.
Как и у тебя.





Comments

[strogaya-anna.livejournal.com]

я не про тягость
терпение - это через силу
милосердие - всегда естественно, иначе это просто не оно, а что-то другое.
Я говорила не совсем об этом - а о разнице восприятия - мы готовы уйти, но обычно не согласны ни с чем, кроме любви
как вы исказали.))
ни милость, ни ненависть, ни терпение, ни привычка - ничто нам не нужно, кроме любви.потому что каждлый мнит , что он-то точно ее достоин (я сама такая была, сейчас и не знаю даже)
И каждый уверен, что его право - миловать или казнить. (и это, наверное, правильно)