(no subject)
May. 15th, 2010 12:23 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
strogaya_annaКогда мне становится исключительно плохо, я представляю, что сейчас я толкну, как Алиса, первую попавшуюся дверь и окажусь в запущенном саду, потому что запущенный сад – это место, которое я люблю, и в котором мне всегда становится хорошо.
Там всем должно становиться хорошо, кроме профессиональных садовников и отъявленных аккуратистов.
Знаете, такой сад, в котором вот-вот кончится лето и начнется сентябрь, сад, наполненный прозрачным дыханием умирающего августа. Там разрослись буйно кусты и трава, а на дорожках лежат пожелтевшие по кромке сухие листья. Еще тепло, еще длинные летние тени на траве от деревьев , но спинки скамейки уже холодные – дерево быстро остывает после солнца. В том саду поскрипывают чуть качели, на которых ветер листает небрежно забытую открытую книгу, кусты шиповника полны подсохших ягод – тех, что не раскрылись и не были сорваны и выклеваны жадными птицами.
А в сумерках сгущаются тени в кустах и под деревьями, и кажется, что оттуда, из темноты кто-то смотрит. Но никого там нет, это просто глядит нетерпеливая осень, и запах последних цветов перебивается сытным ароматом грибов.
Я представляю себя в этом саду, в шелковом длинном платье, которое я из каприза все не меняю на бархатное, но в виде уступки накидываю на плечи шаль, и хожу по дорожкам, и редкие пока, еще почти зеленые листья, первые предавшие свои ветви, первые предвестники будущего листопада, хрустят под моими туфлями.
В том саду мне хорошо и спокойно, и когда солнце уже скрывается за кронами старых дубов, окрасив их макушки рыже-зеленой бронзой, я, кутаясь в шаль, вернусь в дом и заварю чай с шиповником или сушеной малиной, и буду пить его у открытого окна – долго –долго, пока все горести не покажутся мне сущей ерундой.
Там всем должно становиться хорошо, кроме профессиональных садовников и отъявленных аккуратистов.
Знаете, такой сад, в котором вот-вот кончится лето и начнется сентябрь, сад, наполненный прозрачным дыханием умирающего августа. Там разрослись буйно кусты и трава, а на дорожках лежат пожелтевшие по кромке сухие листья. Еще тепло, еще длинные летние тени на траве от деревьев , но спинки скамейки уже холодные – дерево быстро остывает после солнца. В том саду поскрипывают чуть качели, на которых ветер листает небрежно забытую открытую книгу, кусты шиповника полны подсохших ягод – тех, что не раскрылись и не были сорваны и выклеваны жадными птицами.
А в сумерках сгущаются тени в кустах и под деревьями, и кажется, что оттуда, из темноты кто-то смотрит. Но никого там нет, это просто глядит нетерпеливая осень, и запах последних цветов перебивается сытным ароматом грибов.
Я представляю себя в этом саду, в шелковом длинном платье, которое я из каприза все не меняю на бархатное, но в виде уступки накидываю на плечи шаль, и хожу по дорожкам, и редкие пока, еще почти зеленые листья, первые предавшие свои ветви, первые предвестники будущего листопада, хрустят под моими туфлями.
В том саду мне хорошо и спокойно, и когда солнце уже скрывается за кронами старых дубов, окрасив их макушки рыже-зеленой бронзой, я, кутаясь в шаль, вернусь в дом и заварю чай с шиповником или сушеной малиной, и буду пить его у открытого окна – долго –долго, пока все горести не покажутся мне сущей ерундой.
