strogaya_anna

По дому гуляли сквозняки. Всегда, даже в июньский зной.

Илона вечно зябла – все девять лет, с того мая, когда они переехали в эту квартиру.

Холодно было в доме – Илонины бледные руки покрывались противными пупырушками, она куталась в свитера и шали, покупала шерстяные носки и меховые тапочки, застилала полы коврами, заделывала щели, меняла окна – все было бесполезно. Дом был холодный, и не было в нем Илоне счастья.

Счастье жарко пронзило ее дважды –

когда Алексей однажды бухнул ей с порога – все, развожусь, надоело,все, разведусь и будем вместе – и она, как нервная барышня из мелодрамы – прямо пала в его объятия - с усталостью измотанного охотника. А второй раз - после установки теплого пола в ванной. О! Вот это был рай, когда в нагретом влажном воздухе, розоватом от кафеля, она стояла босиком на полу и почти плакала, согреваясь, наконец согреваясь от вечного холода.

Счастье охотника прошло очень быстро – в первую же неделю совместной жизни (раньше все было некогда оглядываться – пока шел этот его развод с первой женой, очень хваткой, как выяснилось, женщиной, ловко отсудившей себе и прекрасную квартиру - да, Илона бывала там, и оценила и ремонт, и мебель – и большую часть денег – а сколько на все эти дрязги с адвокатами ушло-ужас!) – все ей казалось, что добыча не так чтобы очень крупная и ценная, все ей мерещились изъяны, каких и не было вовсе, не говоря про те, которые она наконец рассмотрела теперь, после всех боев.

Нет, она ничего ему такого не говорила, просто посматривала все время своими холодными голубыми глазами под высокими, как у актрис тридцатых годов, бровями. И Алексей ловил этот взгляд под приподнятой бровью – словно Илона все время удивляется тому, что он рядом с ней – и от холодного недоумения, которое читал ясно, он ежился, словно холодные капли попали ему за воротник.

И ему тоже начинало казаться,что он словно не такой,не тот, кого она ждала – и чтобы хоть как-то избавиться и от этого неприятного ощущения и от ее недоуменного взгляда,он ударился в зарабатывание денег как в разгул.

Все вокруг – и друзья Алексея, и подруги Илоны, говорили,что новая жена благотворно повлияла на него - вон он как в гору пошел, вот что значит жена, да, женщина – это сила, да для любимой-то женщины муж горы свернет, а с правильной женой и президентом станет. Даже его мать, поджав губы, признавала, что Илона сделала из него человека, да притом богатого.

И все бы ничего, думала Илона, расчесывая свои длинные светлые волосы перед зеркалом, все бы ничего – только холодно все время. Очень холодно.

Илона даже ходила к врачам – проверить сосуды –но врачи говорили,что все в порядке, ничего не показывают ни тесты, ни приборы, все у нее хорошо – просто одевайтесь потеплее – такой у вас организм, видимо, ничем не можем помочь.

Илона возвращалась в свой дом, словно погружалась в глубокую воду, молчаливо проходила в ванную, проводила там час или два, а потом также молча шла в спальню, кутаясь в теплый халат. Алексей уже давно привык к тому,что она, словно большая рыба с удивленным лицом проходит молча мимо него, да ему и спокойнее было, если честно – молчит – значит все в порядке, значит, к нему нет претензий – и он облегченно вздыхал и уходил – зарабатывать и тратить деньги.

Он был в командировке в Китае, когда ему позвонили и огорошили страшным известием.

Он бросил все дела и помчался домой.

Успел как раз к похоронам.

Милиционер, который занимался этим делом, спрашивал его, усталым сиплым голосом, не замечал ли он за ней странностей в последнее время.

- Нет, - бормотал Алексей, - все было как обычно, не было никаких тревожных симптомов, она была как всегда – спокойная и молчаливая, все в порядке было.

- Она курила?

- Нет, мы не курили, - бормотал Алексей, ничего не понимая.

- Дело мы закрываем, Алексей Николаевич, следствием установлено, что ваша супруга сама себя подожгла…Ну или кровать, где она лежала… Когда железную дверь сломали, она лежала в кровати еще живая, вся обгоревшая.

- Ничего не понимаю, - снова повторил Алексей.

- Вскрытие показало, что никаких препаратов у нее в крови не было. И алкоголя тоже. Она сделала это сама.

- Не понимаю…

- Да мысами ничего не понимаем, Алексей Николаевич, - сказал капитан и посмотрел на него внимательно. Установили, что сделала она это сама, да и камеры в доме не врут – никто к ней не заходил, никто не выходил, дверь закрыта изнутри.

- А окно?

- Алексей Николаевич, тринадцатый этаж…

-Ах да…

- Так что…- он развел руками.

Алексей поднялся.

- Знаете, - окликнул его уже в дверях капитан – странно, но у нее на лице была улыбка.