strogaya_anna

Вот была у нее дурацкая странная манера – клевать из его тарелки. Ела она мало, в ресторане почти ничего не заказывала никогда – разве что салатик – и вот вечно то брусочек картошки-фри у него из тарелки утянет, то оливку, то кусочком хлеба макнет в его соус, то попросит мяса отрезать – и отрезал, и кормил с руки, как золотую рыбку. Нет, ему не жалко было никогда – боже упаси!- да он готов был купить еще одну порцию – а там уж щипли как хочешь. Но так его раздражала эта манера – ведь и дома, и дома так же – сидит с ним рядом, попивает минералку, и только иногда своей вилкой – цоп – наколола помидорку черри.
Вот все шесть лет брака его это раздражало неимоверно, этот птичий клев.
У новой-то его жены аппетит отличный – любо-дорого смотреть, как она виртуозно, просто артистически расправляется с отбивной или с котлетой по-киевски., легко держа в красивых руках серебряный нож и вилку.
Но ему все время чего-то не хватало – вот этих быстрых, редких движений в его тарелку.

Он был очень чистоплотный и брезгливый мужчина. Очень. Каждый раз после супружеского секса менял постельное белье. Сразу.
Это его и выдало, когда он единственный раз привел в дом любовницу.
Жена, возвратившаяся после субботнего марафона красоты в салоне, все моментально поняла.
Она тоже была женщина брезгливая – развод был болезненным и шумным.

Когда дверь за последним гостем поминок закрылась, Сергей Николаевич сел в наступившей тишине на диван и долго так сидел, под мерное тиканье часов.
Подруги Ниночкины убрали со стола и вымыли посуду – в доме было чисто и пусто.
Он снова заплакал, вспоминая супругу, с которой прожил почти сорок лет. Потом тяжело поднялся и пошел в ванную чистить зубы и умываться – пора было ложиться спать.
И там, не обращая внимания на слезы, текущие по морщинистым щекам, старательно поправлял сбитые гостями полотенца – Нина любила, чтобы все они висели на змеевике аккуратно, параллельно друг другу и полу.