![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
глава следственного комитета Бастрыкин, конечно, поступил отвратительно, когда публично оскорблял заместителя главного редактора «Новой газеты» Соколова и угрожал ему. Отвратительно поступил еще раз, когда остановил машину в лесу и повторно угрожал Соколову. Два взрослых мужика могут, конечно, повздорить и могут даже наорать друг на друга. Но, во-первых, орать, оскорблять и угрожать нехорошо в любом случае. И уж точно нельзя орать, оскорблять и угрожать, если у тебя есть оружие, а у того, кому ты угрожаешь, оружия нет. Нельзя оскорблять, если у тебя есть армия вооруженных подчиненных, а у того, кого ты оскорбляешь, есть только полувзвод девчонок-стажеров. Это за скобками. Это само собой разумеется.
Но Бастрыкин извинился.
Впервые на моей памяти высокопоставленный государственный чиновник извинился перед гражданином. Недвусмысленно. Публично. Впервые, сколько я помню, вообще какой бы то ни было чиновник извинился перед кем бы то ни было. Вообще никакой начальник у нас не извинялся ни перед кем и никогда.
Вот на что это похоже, этот восторг (это ведь восторг, да, когда тошнит стихами, то есть статьями?)
Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И стати у орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный. Он не летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на солнце и спорит с громами. А иные даже наделяют его сердце великодушием. Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с орлом. "Подобно орлу, говорят, городовой бляха N такой-то высмотрел, выхватил и, выслушав, - простил". Я сам очень долго этим панегирикам верил. Думал: "Ведь, в самом деле, красиво! Выхватил... простил! Простил?!" - вот что в особенности пленяло. "Кого простил? - мышь!! Что такое мышь?!" И я бежал впопыхах к кому-нибудь из друзей-поэтов и сообщал о новом акте великодушия орла. А друг-поэт становился в позу, с минуту сопел, и затем его начинало тошнить стихами: Но однажды меня осенила мысль. "С чего же, однако, орел "простил" мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и... простил! Почему он "простил" мышь, а не мышь "простила" его?" Дальше - больше. Стал я прислушиваться и приглядываться. Вижу: что-то тут неблагополучно. Во-первых, совсем не затем орел мышей ловит, чтоб их прощать. Во-вторых, ежели и допустить, что орел "простил" мышь, то, право, было бы гораздо лучше, если б он совсем ей не интересовался. И, в-третьих, наконец, будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он - птица. До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению. И теперь я думаю об орлах так: "Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их исключительно антивегетарианцами. И так как они, в то же время, сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что, при появлении их, все пернатое царство спешит притаиться
М.Е.Салтыков-Щедрин. Помпадуры и помпадурши" Орел-меценат

Но Бастрыкин извинился.
Впервые на моей памяти высокопоставленный государственный чиновник извинился перед гражданином. Недвусмысленно. Публично. Впервые, сколько я помню, вообще какой бы то ни было чиновник извинился перед кем бы то ни было. Вообще никакой начальник у нас не извинялся ни перед кем и никогда.
Вот на что это похоже, этот восторг (это ведь восторг, да, когда тошнит стихами, то есть статьями?)
Поэты много об орлах в стихах пишут, и всегда с похвалой. И стати у орла красоты неописанной, и взгляд быстрый, и полет величественный. Он не летает, как прочие птицы, а парит, либо ширяет; сверх того: глядит на солнце и спорит с громами. А иные даже наделяют его сердце великодушием. Так что ежели, например, хотят воспеть в стихах городового, то непременно сравнивают его с орлом. "Подобно орлу, говорят, городовой бляха N такой-то высмотрел, выхватил и, выслушав, - простил". Я сам очень долго этим панегирикам верил. Думал: "Ведь, в самом деле, красиво! Выхватил... простил! Простил?!" - вот что в особенности пленяло. "Кого простил? - мышь!! Что такое мышь?!" И я бежал впопыхах к кому-нибудь из друзей-поэтов и сообщал о новом акте великодушия орла. А друг-поэт становился в позу, с минуту сопел, и затем его начинало тошнить стихами: Но однажды меня осенила мысль. "С чего же, однако, орел "простил" мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и... простил! Почему он "простил" мышь, а не мышь "простила" его?" Дальше - больше. Стал я прислушиваться и приглядываться. Вижу: что-то тут неблагополучно. Во-первых, совсем не затем орел мышей ловит, чтоб их прощать. Во-вторых, ежели и допустить, что орел "простил" мышь, то, право, было бы гораздо лучше, если б он совсем ей не интересовался. И, в-третьих, наконец, будь он хоть орел, хоть архиорел, все-таки он - птица. До такой степени птица, что сравнение с ним и для городового может быть лестно только по недоразумению. И теперь я думаю об орлах так: "Орлы суть орлы, только и всего. Они хищны, плотоядны, но имеют в свое оправдание, что сама природа устроила их исключительно антивегетарианцами. И так как они, в то же время, сильны, дальнозорки, быстры и беспощадны, то весьма естественно, что, при появлении их, все пернатое царство спешит притаиться
М.Е.Салтыков-Щедрин. Помпадуры и помпадурши" Орел-меценат
