Кроткая

[strogaya_anna]

Верочкино лицо мелко дрожало.
Подруга, на кухне у которой она сидела уже несколько часов, в прошлом медсестра, смотрела на это дрожание с сожалением и даже с тревогой.
- Ты…ешь салат-то, или вон хоть сыра кусочек, - все повторяла она, глядя на тонкую Верочкину руку, в которой замер бокал с вином. Пятый или шестой.
- Я ему все равно отомщу, - снова сказала Верочка и залпом выпила.
Подруга посмотрела на Верочкино белое нежное горлышко, на меленькие светлые кудряшки , на покрасневший хорошенький носик, отвела глаза и вздохнула.
Верочку бросил муж.
Пришел вечером с работы, прямо в пальто и ботинках прошел в кухню, где Верочка в клетчатом фартуке готовилась уже доставать мясо из духовки и сказал, прислонившись к косяку:
- Вера, я от тебя ухожу.
Она и не поняла даже, замахала на него полотенцем – ну Вадик, куда ты в верхней одежде! Я весь день мыла – убирала, а ты… Куда ты уходишь?
- Никуда, - сказал он и снял шарф. – От тебя. Я не могу больше.
- Чего ты не можешь?
- С тобой. Не могу. Я сейчас вещи соберу на первое время – рубашки там.Носки. И уйду.
Тут она испугалась, и были сцены, слезы и крики.
В десять он ушел, так ничего и не взяв, кроме документов.
А Верочка, пять лет просидевшая как белочка в дупле, которое все мыла-натирала-украшала, теперь вот по подругам. Сидит на их кухнях, дрожит мелкой дрожью, и говорит - я ему все равно отомщу.
Подруги перезванивались, делились полученной от мужей информацией – да, Вадим ушел в никуда, снял квартиру, на все вопросы устало говорит – не могу, не могу ее больше видеть – ни ее фартуки, ни ее пироги, ни ее глаза, мрачнеет лицом и заканчивает разговор.
Верочку, нежное создание, пытались растормошить, отвлечь, но все равно - посреди щебета кофейни, в примерочной кабинке она вдруг начинала мелко дрожать, и говорила – я все равно ему отомщу.
Одна из подруг как-то сказала :
- Вер, ну чего мстить-то? За что? Ну не сошлись вы характерами, ну ушел мужик – так нормально ушел, все тебе оставил, кстати, денег как давал, так и дает, не к бабе ушел! Плюнь, забудь, живи дальше!
Вера посмотрела на нее не понимая, потом отвернулась и сказала:
- Тебе не понять. Как он мог!Я для него всем пожертвовала, а он…
- Чем пожертвовала? – спросила подруга. Чужая семья – потемки, может, не все им и известно.
Верочка промолчала, поджав аккуратные свои губки.
Больше про месть она не говорила.
Потом они развелись, Вадим оставил бывшей жене квартиру, дачу, машину, половину денег.
А через год она вышла замуж за галантного , не старого еще душку-чиновника старой мидовской закалки, снова стала как белочка, обживать новое дупло, натирать полиролями мебель, лично мыть фарфор, специальной метелочкой стряхивать пыль с резных рам. Если и выходила куда – то с мужем, нарядная, молчаливая, с надушенными тоненькими пальчиками. А так все больше дома - любила принимать гостей, баловала их своими пирогами, тонкими закусками, щедрым столом - хлопотунья.
 Все успокоились - обошлось, нежная Верочка  прежила испытание, и снова в надежных руках.

Года через три после второй свадьбы вдруг – трагедия.
Новый супруг найден убитым, и по всему так выходило, что убил его бывший муж, Вадим. Все улики показывали на него – и конъсержка видела, как он входил в дом, когда там был только Петр Степанович, и отпечатки его, и оружие – его.
Верочка, когда вернулась - обнаружила уже остывший труп. Плакала, бедненькая, билась над телом – еле успокоили.
Вадима осудили, в уликах недостатка не было – Верочка и электронные письма от него предъявила, где он просил ее простить и вернуться, и угрожал, если этого не случится, убить нового мужа. И про звонки его рассказала, сморкаясь в платочек.
Роковая женщина, говорили все. Вот ведь как бывает – у него и семья уже новая, и ребенок недавно родился, а вот поди ж ты – не смог избавиться от мучительной страсти, как не сбегал.

И если бы не случайный свидетель, так бы все и осталось.
Началось новое следствие, доказавшее полную Верочкину вину и в смерти мужа, и в том, что обвинен в этом был Вадим.
- Зачем Вы это сделали? – спрашивали ее и адвокат, и судья.
- Я ему отомстила, - говорила она. – и улыбалась слабой кроткой улыбкой.