strogaya_anna

Уж так открыться, как поэт, как писатель, как актер – ну кто открывается?
Но обыватель – он не верит. Что ему восторженное или хриплое «люблю»? Ха, стишки он и сам пописывал, бывало, вон Петру Петровичу на юбилей – написал? Написал. Ну кривовато, так особо и не старались, а посидели бы – было бы и в рифму. А в школе за сочинения вообще ниже четверки не ставили.
Так что словам обыватель не верит. Ему интересна та самая «правда жизни».
Ну-ка, ну-ка, покажись-ка голубчик, каков ты там. Люблю, говоришь? А мы сейчас посмотрим. Кого ты там любил, да так ли? Что-то страшная у тебя любовь, толстая да носатая, а вот у этого да, ничего, справная, справная, сразу видно – блядь. А слов-то наворотил – дама прекрасная, диво дивное. Любит он. Вот мы с Марь Петровной – любим. Вот у нас – любовь, хоть и без выкрутасов всяких этих ваших, и дом, и дети, и дача – все как у людей.
И не пьем, как некоторые запоем (и когда это интересно, успевал книжки свои строчить, небось негров нанимал), и в карты не играем, и не ходим нищие. Мы все люди приличные, нам фигней такой некогда заниматься, как стишки кропать, или вот в театре выставляться.
Королей играет, а сам живет как последнее чмо, а любовников ежели – так точно – импотент, да я вам говорю, вот помню – отдыхал я в семьдесят девятом в Анапе, там тоже был один такой, красавЭц, потом уехал, а мне Наташка говорит (ей соседка по комнате сказала) – что он ноль, полный ноль. И адрес неправильный оставил. А гонору, гонору – то штангу тягает, то в плавках малюсеньких ходит.Что значит к чему? Так, ассоциация.
Умри актер на сцене – каждый вечер умирай – а зритель все свое – кхе-кхе, так и я могу¸не великого ума дело, в газетах вот писали, что жена его бросила, а самого его пьяного видят каждый день на Москве.
А этот, которого в школе заставляли учить – тот помер под черной лестницей или вообще в дурке – жена в журнале «Караван» читала на даче, а нам – осветил, показал, вскрыл! А другой – тот вообще – от нечего делать писал. Ну а что, сиди да пиши, води пером по бумаге, денег –то куры не клюют, бааарин!
Каждый раз, как я слышу этого ухмыляющегося читателя-зрителя, всякий раз темнеют мои светлые глаза, хотя пора бы привыкнуть.
Это им надо знать, что писательница толста и немолода, что актрису бросали мужчины, что писатель был запойный пьяница, а дети его стали – один бездельником, а второй – светским потасканным львом, и он говорит – да, а природа-то отдохнула, отдохнула, словно его собственные отпрыски - образец чистоты и нравственности и яркого ума – так, сын ходит в удавке дешевого галстучка на свою неинтересную нудную офисную работу, а дочь толстеет , воспитывая внуков и читая журнал «Караван».
Это они не верят слову люблю, они чураются высоких чувств, они отмахиваются от боли и слез в великих романах, они бабахнуты карманным психоанализом для чайников, по крупицам стараясь рассмотреть личность автора в его героях, они натягивают личную (почти всегда несовершенную и полную суеты и грязи) жизнь творца на его творения, словно грязный носок.
Ненавижу это, терпеть не могу.
Когда паства лезет к пастырю в спальню, а то и в уборную. Чистая гостиная их не устраивает, им интересны чужие чуланы, которые им, убогим, «все объясняют».