Когда я любила...
Aug. 24th, 2010 03:24 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
strogaya_annaВасильевский остров нынче в слезах – идет дождь, стучит в окна и в крыши, привычный такой.
Сколько –то лет назад он также шел, постукивая в окно , как сторож колотушкой, в мое окно (то окно в 100 метрах от окна нынешнего – тогда я за ним жила, за этим теперь работаю), была осень, все было немного нервно, и я иногда плакала, куря на широком подоконнике, глядя на качающиеся и непоправимо желтеющие ветви деревьев.
Я тогда была влюблена, плавилась в сердце непрошенная нежность, губы складывались в «люблю» самопроизвольно, и моя грудь ложилась в его ладонь так, словно там ей и место.
Той осенью меня преследовали болезни – я чуть не умерла – и он был такой красивый на фоне обшарпанной больничной стены, когда приносил мне апельсины, которые мне надоели и сигареты, которые мне тогда было нельзя (была операция на горле).
«На Васильевский остров ты пришла умирать», - неуклюже шутил он вслед за всеми моими знакомыми и друзьями (странно, да, переехав на Остров, я начала болеть и попадать в больницы), и говорил – Нюта, ты чего взялась болеть-то? – говорил, обнимая, и я упиралась носом в его грудь (он высокий, да) – белый свитер крупной вязки, мы покупали его вместе, как и все вещи, пока я была с ним и даже потом, когда я уже с ним не была, а он сопротивлялся и говорил – ну что ты делаешь из меня какого-то пижона! И хорошел на глазах.
Он забирал меня из больницы похудевшую, бледную, вялую, привозил сюда, на Васильевский, в старательно убранную им накануне квартиру. Я не хотела в ресторан – и на кухне лежали купленные продукты – отбивные я готовила быстро, постоянно целуя его то в нос, то в плечо - куда попадет - пока он старательно мыл овощи для салата (был брезгливый чистюля).
Потом мы ели мясо, слушали Цезарию Эвору (той осенью нам удалось послушать ее и живьем – я во второй раз, он в первый),больше всего ее, а потом целовались и засыпали.
Под стук дождя.
Он стучался в окна. Ветер то с Невы, то с Залива приносил очередную порцию холодной воды - осень была ранней и мокрой.
Это была не первая и не последняя наша осень, так, посерединке романа.
Но наверное, самая счастливая.
Чем ближе смерть, тем любовь сильнее.
И Эрос и Танатос в вечном танго двигались по шестой линии – от Смоленки до Невы, и по Малому проспекту, от Тучкова моста и до залива…
Сколько –то лет назад он также шел, постукивая в окно , как сторож колотушкой, в мое окно (то окно в 100 метрах от окна нынешнего – тогда я за ним жила, за этим теперь работаю), была осень, все было немного нервно, и я иногда плакала, куря на широком подоконнике, глядя на качающиеся и непоправимо желтеющие ветви деревьев.
Я тогда была влюблена, плавилась в сердце непрошенная нежность, губы складывались в «люблю» самопроизвольно, и моя грудь ложилась в его ладонь так, словно там ей и место.
Той осенью меня преследовали болезни – я чуть не умерла – и он был такой красивый на фоне обшарпанной больничной стены, когда приносил мне апельсины, которые мне надоели и сигареты, которые мне тогда было нельзя (была операция на горле).
«На Васильевский остров ты пришла умирать», - неуклюже шутил он вслед за всеми моими знакомыми и друзьями (странно, да, переехав на Остров, я начала болеть и попадать в больницы), и говорил – Нюта, ты чего взялась болеть-то? – говорил, обнимая, и я упиралась носом в его грудь (он высокий, да) – белый свитер крупной вязки, мы покупали его вместе, как и все вещи, пока я была с ним и даже потом, когда я уже с ним не была, а он сопротивлялся и говорил – ну что ты делаешь из меня какого-то пижона! И хорошел на глазах.
Он забирал меня из больницы похудевшую, бледную, вялую, привозил сюда, на Васильевский, в старательно убранную им накануне квартиру. Я не хотела в ресторан – и на кухне лежали купленные продукты – отбивные я готовила быстро, постоянно целуя его то в нос, то в плечо - куда попадет - пока он старательно мыл овощи для салата (был брезгливый чистюля).
Потом мы ели мясо, слушали Цезарию Эвору (той осенью нам удалось послушать ее и живьем – я во второй раз, он в первый),больше всего ее, а потом целовались и засыпали.
Под стук дождя.
Он стучался в окна. Ветер то с Невы, то с Залива приносил очередную порцию холодной воды - осень была ранней и мокрой.
Это была не первая и не последняя наша осень, так, посерединке романа.
Но наверное, самая счастливая.
Чем ближе смерть, тем любовь сильнее.
И Эрос и Танатос в вечном танго двигались по шестой линии – от Смоленки до Невы, и по Малому проспекту, от Тучкова моста и до залива…
