ночью все кошки...

Шла вечером домой из сушильни, несла  упакованные роллы,  и за мной пристроились две кошки, так и  шли за мной почти до самого дома, одна слева, другая справа. За мной часто ходят кошки, с детства, не знаю, почему.

…Видели с кошками, как

продавец арбузов и дынь, собираясь закрывать на ночь торговлю, переносил бледные длинные дыни внутрь «клетки» с деревянного прилавка жестом, каким заботливые матери перекладывают туго запеленутых младенцев. Внутри была уже целая поленница из дынь, словно много-много дынных младенцев уложили спать.

…А проходя мимо открытого кафе, мы с кошками видели крупную женщину , которая курила у входа. Она курила тонюсенькую длинную сигарету, пепел падал на ее скульптурную грудь и говорила она чуть пьяно в розовый  телефон – Таня, я ему уже сказала сто раз, этому Виталику, что на большее он может не рассчитывать, я мужа люблю. Я могу дать ему только свое тело, а душа, извините, это слишком, в душу я его не пущу.

…А у соседнего дома шло два пьяных косматых бомжа, и один  вдруг сказал другому – А вот в этом  доме я жил. Вон, вишь, балкон  на третьем, это я его стеклил. Они постояли молча, второй спросил -  двухкомнатная? Откуда, - ответил бывший жилец, однушка-живопырка, мне тогда повезло, к столетию Ильича завод молодым специалистам хаты дал…Они помолчали, глядя на застекленный балкон на третьем этаже. Хуевый дом, - сказал второй. И они пошли дальше.

И мы с кошками пошли дальше.

Но тут, на повороте, они меня покинули.

Их манила помойка.

ночью все кошки...

Шла вечером домой из сушильни, несла  упакованные роллы,  и за мной пристроились две кошки, так и  шли за мной почти до самого дома, одна слева, другая справа. За мной часто ходят кошки, с детства, не знаю, почему.

…Видели с кошками, как

продавец арбузов и дынь, собираясь закрывать на ночь торговлю, переносил бледные длинные дыни внутрь «клетки» с деревянного прилавка жестом, каким заботливые матери перекладывают туго запеленутых младенцев. Внутри была уже целая поленница из дынь, словно много-много дынных младенцев уложили спать.

…А проходя мимо открытого кафе, мы с кошками видели крупную женщину , которая курила у входа. Она курила тонюсенькую длинную сигарету, пепел падал на ее скульптурную грудь и говорила она чуть пьяно в розовый  телефон – Таня, я ему уже сказала сто раз, этому Виталику, что на большее он может не рассчитывать, я мужа люблю. Я могу дать ему только свое тело, а душа, извините, это слишком, в душу я его не пущу.

…А у соседнего дома шло два пьяных косматых бомжа, и один  вдруг сказал другому – А вот в этом  доме я жил. Вон, вишь, балкон  на третьем, это я его стеклил. Они постояли молча, второй спросил -  двухкомнатная? Откуда, - ответил бывший жилец, однушка-живопырка, мне тогда повезло, к столетию Ильича завод молодым специалистам хаты дал…Они помолчали, глядя на застекленный балкон на третьем этаже. Хуевый дом, - сказал второй. И они пошли дальше.

И мы с кошками пошли дальше.

Но тут, на повороте, они меня покинули.

Их манила помойка.