и начинается утро

Откуда эта фантомная генная память –

( ... )

 

и начинается утро

Откуда эта фантомная генная память –

( ... )

 

Холодные лимоны

В их жизнерадостной семье сибаритов и веселых дружелюбных обжор она была тихой малоежкой и вегетарианкой. Во время родительских застолий (друзья в доме не переводились – и всегда был накрыт стол, за которым много, вкусно ели) она с отвращением ковырялась в тарелке, отодвигая мясное. Вегетарианка она была не по убеждениям – никакие мысли о маленьких цыплятах и лобастых телятах ее не тревожили. Просто от этой волокнистой массы во рту, которую надо было долго жевать, а потом с трудом прогладывать, ощущая, как она холодным комом падает в желудок ей было нестерпимо гадко и муторно.

-Вахтанг, почему твоя дочь так плохо кушает? – обязательно говорил кто-нибудь из гостей, и мать с отцом переглядывались через стол, и отец, здоровяк с бычьей шеей и руками борца, обращался к ней:

- Маргарита, доченька, тебе что, не нравится папин шашлык?

И все смотрели на нее, весь стол взрослых глаз, среди которых были и расстроенные материнские, и она только ниже опускала свою белую голову.

- Лариса!- кричал отец, - ну подойди ты к ней, ну что она сидит как глист!- восклицал отец, и мама подходила, наклоняясь к ней, и говорила – ну Риточка, ну скушай хоть что-нибудь – ну не хочешь мяско – вот рыбка, салатик. Хочешь?

Она мотала головой и шептала – мамочка, можно я пойду почитаю?

- Ну иди, - поднималась мать, - иди, почитай. – Да возьми хоть что-нибудь – и совала ей в руку то яблоко, то конфеты.

Рита уходила в свою комнату, где сидела с книжкой , или рисовала принцесс в пышных платьях, или просто смотрела на остановку за окном, сидя на подоконнике, рядом с лимонным деревцем, полным маленьких душистых лимонов. Она прислушивалась к шуму из гостиной и обреченно ждала, когда после очередного взрыва хохота раздадутся тяжелые отцовские шаги, и он покажется на пороге и скажет пьяным веселым голосом:

- Ну-ка, дочка, пошли порадуем гостей! – и поманит своей большой рукой.

Как она не любила этот момент, когда приходилось возвращаться под яркий свет люстры и петь тоненьким голоском под аккомпанемент отцовской гитары – детские песенки, а потом, возможно, и читать стишок ( вечор, ты помнишь, - подсказывает шепотом мама, отмахиваясь от громогласного мужнина – Лариса, она сама прекрасно знает!). Но это, она уж знала – конец вечера, гости похлопают, скажут, что она молодец, а потом ее отправят в кровать, плотно закрыв двери, и больше не потревожат – какое облегчение. Там она снова читала, уже контрабандой, а потом долго лежала без сна, глядя как на потолке и стенах появляются и исчезают яркие полосы света от проезжающих по проспекту машин.

 

( ... )

Холодные лимоны

В их жизнерадостной семье сибаритов и веселых дружелюбных обжор она была тихой малоежкой и вегетарианкой. Во время родительских застолий (друзья в доме не переводились – и всегда был накрыт стол, за которым много, вкусно ели) она с отвращением ковырялась в тарелке, отодвигая мясное. Вегетарианка она была не по убеждениям – никакие мысли о маленьких цыплятах и лобастых телятах ее не тревожили. Просто от этой волокнистой массы во рту, которую надо было долго жевать, а потом с трудом прогладывать, ощущая, как она холодным комом падает в желудок ей было нестерпимо гадко и муторно.

-Вахтанг, почему твоя дочь так плохо кушает? – обязательно говорил кто-нибудь из гостей, и мать с отцом переглядывались через стол, и отец, здоровяк с бычьей шеей и руками борца, обращался к ней:

- Маргарита, доченька, тебе что, не нравится папин шашлык?

И все смотрели на нее, весь стол взрослых глаз, среди которых были и расстроенные материнские, и она только ниже опускала свою белую голову.

- Лариса!- кричал отец, - ну подойди ты к ней, ну что она сидит как глист!- восклицал отец, и мама подходила, наклоняясь к ней, и говорила – ну Риточка, ну скушай хоть что-нибудь – ну не хочешь мяско – вот рыбка, салатик. Хочешь?

Она мотала головой и шептала – мамочка, можно я пойду почитаю?

- Ну иди, - поднималась мать, - иди, почитай. – Да возьми хоть что-нибудь – и совала ей в руку то яблоко, то конфеты.

Рита уходила в свою комнату, где сидела с книжкой , или рисовала принцесс в пышных платьях, или просто смотрела на остановку за окном, сидя на подоконнике, рядом с лимонным деревцем, полным маленьких душистых лимонов. Она прислушивалась к шуму из гостиной и обреченно ждала, когда после очередного взрыва хохота раздадутся тяжелые отцовские шаги, и он покажется на пороге и скажет пьяным веселым голосом:

- Ну-ка, дочка, пошли порадуем гостей! – и поманит своей большой рукой.

Как она не любила этот момент, когда приходилось возвращаться под яркий свет люстры и петь тоненьким голоском под аккомпанемент отцовской гитары – детские песенки, а потом, возможно, и читать стишок ( вечор, ты помнишь, - подсказывает шепотом мама, отмахиваясь от громогласного мужнина – Лариса, она сама прекрасно знает!). Но это, она уж знала – конец вечера, гости похлопают, скажут, что она молодец, а потом ее отправят в кровать, плотно закрыв двери, и больше не потревожат – какое облегчение. Там она снова читала, уже контрабандой, а потом долго лежала без сна, глядя как на потолке и стенах появляются и исчезают яркие полосы света от проезжающих по проспекту машин.

 

( ... )

так много есть занятий

Что делать в январе?

 

( ... )

так много есть занятий

Что делать в январе?

 

( ... )