![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Jan. 10th, 2010
Потому что с друзьями не спят
Jan. 10th, 2010 09:22 amВышла от врача и села на скамейку – так удобно – прямо напротив автобусная остановка, наверное, для таких вот случаев как раз.
Очень внимательно следила за тем, как отрываются от желтеющего дерева напротив листья – и медленно, дерганой траекторией – падают на мокрый асфальт – век бы так сидела и наблюдала – как японцы цветущую сакуру.
Потом смотрела на воробья, который деловито клевал невидимые крошки и храбро поглядывал на нее, прыгая.
Разглядывала проходящих женщин и примеряла на себя их тела – больше всего понравилась спортивная длинноногая блондинка с легкой походкой танцовщицы – ну а кому бы не понравилось – а сорокалетняя запущенная домохозяйка со скучным набором продуктов в прозрачном пакете – нет, боже упаси от этих отечных варикозных ног.
И с ужасом подумала – а вдруг и у меня тоже так будет? Взглянула на свои стройные, длинные, ладные – а вдруг и та сидела когда-то на скамейке, довольная своими молодыми ногами и думала, что это навсегда?
И хотя ничего не изменилось за час, но уже возникла в теле какая-то тяжесть, а в сердце – небывалая там раньше ответственность и взрослость.
И так не хотелось «принимать решение»! Так не хотелось, это так по-взрослому, по женски, ах, если бы можно было бы не!
Врач, снимая резиновую перчатку и хмуро сказав – одевайтесь – села строчить в медкарту – что, что там она так много пишет, думала, скованно застегивая и перекручивая молнией назад юбку.
- Вам направление на аборт писать? – подняла усталые глаза на нее врачиха. – Или – в лице у нее появился отсвет клятвы Гиппократа – будете рожать?
Что она должна была ответить?
- Я подумаю, - выдавила из себя хрипло.
- Ну подумайте, подумайте, - снова застрочила что-то в тетрадке.
- Шесть недель беременности, - произнесла веско то, что Надя и так уже знала, когда шла сюда после лекций.
А потом на скамейку села другая женщина, которая тоже вышла оттуда, и у нее было сложное выражение лица, и Надя представила себе, что вот скоро выйдет еще одна, а потом еще одна, а за ней другая, и они будут так вот вряд сидеть как на скамейке запасных, или на скамье подсудимых – женщины, которым объявили приговор – всякой свой, и они будут смотреть на падающие листья – кто с полным животом, а кто и с пустым, а кто и с навеки пустым – и одной будет горем то, что для другой – радость.
Потому что с друзьями не спят
Jan. 10th, 2010 09:22 amВышла от врача и села на скамейку – так удобно – прямо напротив автобусная остановка, наверное, для таких вот случаев как раз.
Очень внимательно следила за тем, как отрываются от желтеющего дерева напротив листья – и медленно, дерганой траекторией – падают на мокрый асфальт – век бы так сидела и наблюдала – как японцы цветущую сакуру.
Потом смотрела на воробья, который деловито клевал невидимые крошки и храбро поглядывал на нее, прыгая.
Разглядывала проходящих женщин и примеряла на себя их тела – больше всего понравилась спортивная длинноногая блондинка с легкой походкой танцовщицы – ну а кому бы не понравилось – а сорокалетняя запущенная домохозяйка со скучным набором продуктов в прозрачном пакете – нет, боже упаси от этих отечных варикозных ног.
И с ужасом подумала – а вдруг и у меня тоже так будет? Взглянула на свои стройные, длинные, ладные – а вдруг и та сидела когда-то на скамейке, довольная своими молодыми ногами и думала, что это навсегда?
И хотя ничего не изменилось за час, но уже возникла в теле какая-то тяжесть, а в сердце – небывалая там раньше ответственность и взрослость.
И так не хотелось «принимать решение»! Так не хотелось, это так по-взрослому, по женски, ах, если бы можно было бы не!
Врач, снимая резиновую перчатку и хмуро сказав – одевайтесь – села строчить в медкарту – что, что там она так много пишет, думала, скованно застегивая и перекручивая молнией назад юбку.
- Вам направление на аборт писать? – подняла усталые глаза на нее врачиха. – Или – в лице у нее появился отсвет клятвы Гиппократа – будете рожать?
Что она должна была ответить?
- Я подумаю, - выдавила из себя хрипло.
- Ну подумайте, подумайте, - снова застрочила что-то в тетрадке.
- Шесть недель беременности, - произнесла веско то, что Надя и так уже знала, когда шла сюда после лекций.
А потом на скамейку села другая женщина, которая тоже вышла оттуда, и у нее было сложное выражение лица, и Надя представила себе, что вот скоро выйдет еще одна, а потом еще одна, а за ней другая, и они будут так вот вряд сидеть как на скамейке запасных, или на скамье подсудимых – женщины, которым объявили приговор – всякой свой, и они будут смотреть на падающие листья – кто с полным животом, а кто и с пустым, а кто и с навеки пустым – и одной будет горем то, что для другой – радость.