Мой уютный воскресный эсхатологизм
Apr. 18th, 2010 08:14 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
strogaya_annaСловно грядут последние времена…
Нет, я думаю, что это не они, я не паникер.
Но помечтать можно ж…
Потому что вот ежели последние времена (любые ж факты можно прочитать как хочется, правда, подтасовать любую колоду) – Европа зимой была в снегах, даже южная, с неба сыплются стальные птицы (про которые многие верят, что они могут летать) с верховными жрецами, землетрясение снес целое государство, хоть и маленькое, проснулся вулкан, и пепел его накрыл землю, а сегодня в нашем приморском городке сильный ветер, и Нева, говорят, вот-вот накроет гранитные набережные (и тогда в Эрмитаж будет не попасть, холодные волны будут биться о базы его белокрашенных колонн, и музейные коты останутся без работы, потому что крысы сбегут, если они, конечно, там есть, мудрые ленивые музейные крысы).
А мое уютное мечтание под пресловутым пледом и с чашкой чая в руках – больше для согревания, а не для питья – идет дальше. Мобильная связь отрубилась, и нет Интернета, и электричество только из всех благ цивилизации – вместе с канализацией, и то ненадолго.
И можно больше ничего не делать – ну из тех дел, которые вроде как делать надо, но они такие глупые и смешные, типа зарабатывания денег, устройства карьеры, каких-то встреч и переговоров, культурных долгосрочных проектов, модных вечеринок, планов и отчетов, освоения рекламных бюджетов, и еще столького, чем мы все живем, и чем занимаемся.
(Только не говорите, не напоминайте про разброд и шатания, про власть, которую подхватят тут же агрессивные проходимцы, и даже про культурную роль человека – моя мечта, подогреваемая теплым пледом, белой кошкой и остывающим бергамотовым чаем, не об этом)
Я представляю, как можно уехать куда-то прочь из города, куда угодно, в деревню, к маленькому домику (такому примерно домику, который в стеклянном шарике, и на него из ниоткуда сыплется серебристый снег, а , может, это просто лунная пыль, маленький такой домик с золотым окошком – золотым от свечки и печки).
И в этом домике чудный запах сушеных грибов и холодных яблок, и травы, висящей пучками на чердаке, и в подполе колбасы и сыра, и всяких солений в банках полно.
И все это собрала я сама – а что, вы думаете, я не могу? Я все могу, что можно сделать руками из того, что дает земля – так я это чувствую. Мне же много не надо – я ж одна – я, да кошка, да мышка, которая пусть приходит, мне не жалко, а кошку я перевоспитаю.
И в домике этом у меня есть книги. И холст, и краски, и бумага. И когда наконец мое малиновое вино готово, и черничная настойка, и яблочная наливка (чтобы, если забредут ко мне соседи, мне было, чем их угостить), я буду сидеть и читать свои книжки, на которые мне бы не хватило времени никогда-никогда в городе, где все время нужно куда-то бежать и к чему-то стремиться. А ночью, подложив в печку дров, которые так потрескивают и здорово пахнут, сгорая, я бы писала свои истории. И делала бы сама книжки, сшивала бы их, и рисунки к ним. И соседи бы мне приносили запас соли, свечей и холста и красок – за мои истории в маленьких самодельных книжках и в благодарность за угощение в виде золотистых наливок и пряного малинового вина.
И мы бы жили мирно – мои соседи, которые умеют плести корзины из ивы и одним ловким ударом закалывать глупых барашков, и делать глиняные горшки, и еще ткать и поправлять порушенные снегом заборы, и я, умеющая рисовать странные картинки и вполне похожие портреты и писать страшные и смешные истории. А иногда, когда осенняя распутица превращалась с холодами в удобную дорогу., я бы ездила в гости на одолженной лошадке за сорок верст, в домик, где на отшибе живет бывший университетский профессор-китаист, и мы бы сидели с ним перед печкой, дуя на вытащенную из золы картошку, и болтали бы о нарядах дам династии Цин.
И мы бы жили так, никуда не торопясь, среди деревьев, вдали от дорог, от которых одни неприятности, и совсем , совсем не тужили бы. Не ведая, что делается в большом мире, а только догадываясь.
Нет, я думаю, что это не они, я не паникер.
Но помечтать можно ж…
Потому что вот ежели последние времена (любые ж факты можно прочитать как хочется, правда, подтасовать любую колоду) – Европа зимой была в снегах, даже южная, с неба сыплются стальные птицы (про которые многие верят, что они могут летать) с верховными жрецами, землетрясение снес целое государство, хоть и маленькое, проснулся вулкан, и пепел его накрыл землю, а сегодня в нашем приморском городке сильный ветер, и Нева, говорят, вот-вот накроет гранитные набережные (и тогда в Эрмитаж будет не попасть, холодные волны будут биться о базы его белокрашенных колонн, и музейные коты останутся без работы, потому что крысы сбегут, если они, конечно, там есть, мудрые ленивые музейные крысы).
А мое уютное мечтание под пресловутым пледом и с чашкой чая в руках – больше для согревания, а не для питья – идет дальше. Мобильная связь отрубилась, и нет Интернета, и электричество только из всех благ цивилизации – вместе с канализацией, и то ненадолго.
И можно больше ничего не делать – ну из тех дел, которые вроде как делать надо, но они такие глупые и смешные, типа зарабатывания денег, устройства карьеры, каких-то встреч и переговоров, культурных долгосрочных проектов, модных вечеринок, планов и отчетов, освоения рекламных бюджетов, и еще столького, чем мы все живем, и чем занимаемся.
(Только не говорите, не напоминайте про разброд и шатания, про власть, которую подхватят тут же агрессивные проходимцы, и даже про культурную роль человека – моя мечта, подогреваемая теплым пледом, белой кошкой и остывающим бергамотовым чаем, не об этом)
Я представляю, как можно уехать куда-то прочь из города, куда угодно, в деревню, к маленькому домику (такому примерно домику, который в стеклянном шарике, и на него из ниоткуда сыплется серебристый снег, а , может, это просто лунная пыль, маленький такой домик с золотым окошком – золотым от свечки и печки).
И в этом домике чудный запах сушеных грибов и холодных яблок, и травы, висящей пучками на чердаке, и в подполе колбасы и сыра, и всяких солений в банках полно.
И все это собрала я сама – а что, вы думаете, я не могу? Я все могу, что можно сделать руками из того, что дает земля – так я это чувствую. Мне же много не надо – я ж одна – я, да кошка, да мышка, которая пусть приходит, мне не жалко, а кошку я перевоспитаю.
И в домике этом у меня есть книги. И холст, и краски, и бумага. И когда наконец мое малиновое вино готово, и черничная настойка, и яблочная наливка (чтобы, если забредут ко мне соседи, мне было, чем их угостить), я буду сидеть и читать свои книжки, на которые мне бы не хватило времени никогда-никогда в городе, где все время нужно куда-то бежать и к чему-то стремиться. А ночью, подложив в печку дров, которые так потрескивают и здорово пахнут, сгорая, я бы писала свои истории. И делала бы сама книжки, сшивала бы их, и рисунки к ним. И соседи бы мне приносили запас соли, свечей и холста и красок – за мои истории в маленьких самодельных книжках и в благодарность за угощение в виде золотистых наливок и пряного малинового вина.
И мы бы жили мирно – мои соседи, которые умеют плести корзины из ивы и одним ловким ударом закалывать глупых барашков, и делать глиняные горшки, и еще ткать и поправлять порушенные снегом заборы, и я, умеющая рисовать странные картинки и вполне похожие портреты и писать страшные и смешные истории. А иногда, когда осенняя распутица превращалась с холодами в удобную дорогу., я бы ездила в гости на одолженной лошадке за сорок верст, в домик, где на отшибе живет бывший университетский профессор-китаист, и мы бы сидели с ним перед печкой, дуя на вытащенную из золы картошку, и болтали бы о нарядах дам династии Цин.
И мы бы жили так, никуда не торопясь, среди деревьев, вдали от дорог, от которых одни неприятности, и совсем , совсем не тужили бы. Не ведая, что делается в большом мире, а только догадываясь.
